1. Имя, фамилия, прозвище
Уильям Джозеф Харт | William Joseph Hart

2. Возраст, дата рождения
01.11.1989 | 20 лет

3. Характер
Имеет ли смысл рассказывать о том, каким Уилли был раньше? Наверное, все-таки нет, хотя различий будет немного. В прошлом человеческая жизнь для Уильяма имела хоть какую-нибудь ценность. Сейчас при взгляде на труп у него в груди не появляется ни намека на малейшие чувства, словно он смотрит не на бездыханное тело, которое еще совсем недавно бегало по зеленому лужку, смотрело на закат, веселилось и любило, а на последствия трагичной сцены из дешевого фильма ужасов.
Циничность, которой позавидовали бы многие нигилисты, появилась в нем после психиатрической лечебницы, когда на его глазах санитары валили на пол и заламывали руки несчастному пациенту, не заботясь о боли, если тот посмел вести себя так, как не угодно им. Нигде больше так не ценят чужую жизнь, как в больницах и психиатрических клиниках. Даже на войне люди скорбят о погибших, которые отдали ее за Родину. А здесь что? Получается, просто так?
Медленная, уничтожающая смерть. Это Уилл считает бессердечным. За годы своего существования ему не раз приходилось убивать, и делать это он предпочитает быстро и без лишних криков. Его вообще раздражают люди, которые кричат. Которые не умеют терпеть боль. Уильям вообще людей не очень любит, но он хотя бы к ним не равнодушен.
Хладнокровие – это не то слово, которым можно его описать. Апатия тоже ему не свойственна. По характеру Харт ураган, вихрь, он не может сидеть на месте и бесцельно пялиться в одну точку. Ему нужно чувствовать, что он дышит, что кровь бурлит у него в жилах. Злость, так часто застилающая ему глаза, выжигает все внутри, как кислота – и он упивается ею. Он не привык себя сдерживать и затаивать эмоции где-то в глубинах себя. Он такой, какой есть: безжалостный, лютый, не боящийся ни бога, ни черта.
Уильям живет по своим законам. Авторитет? Смеетесь? В его жизни есть лишь люди, влияющие на его благо, такие, как мистер Оуэн, например. Но если будет нужно – он откажется от этих благ и скажет об этом довольно легко, не заботясь, что произойдет в следующую секунду… Вот когда произойдет, тогда и подумает. Если, конечно, успеет.
Уилл привык идти по грани. Препятствий для него не существует: не потому, что их нет, а потому, что он их тупо не видит. Здравомыслие и он – это две совершенно несовместимые вещи.
Именно здравомыслие, а не ум. В плане сообразительности Уильям просто великолепен. Иначе как ему удалось до сих пор остаться целым и невредимым? Он может найти выход из любой западни, решить любую головоломку. Единственная его слабость, как он сам считает, это привычка привязываться к кому-либо.
Так, он ненавидит людей в целом, но может выделить из толпы одного-единственного человека,  который станет для него будто бы лучом света в кромешной тьме. Это зависимость, ограничение свободы, которую Уильям называет самым ценным сокровищем. Он считает это сентиментальностью – то, что в его жизни есть любимые вещи, любимые люди, такие, как его сестра, например. Они часто враждуют, однако именно ей он будет рассказывать то, о чем при всех других будет молчать, будет делиться с ней мыслями, которые прежде еще ни разу не покидали пределов его собственного разума.
Они рождаются спонтанно, вынашиваются в голове, чтобы в нужный момент воплотиться в жизнь. Уильям тверд в своих решениях, от задуманного он не отступиться ни за что. У него нет таких планов, которые оставались бы нереализованными. Он не утопист, ибо если даже в его мозгу появится такая идея, которую другие бы сочли утопической, то он пойдет на все, лишь бы она таковой не осталась.

4. Внешность
Выбранный образ: Мартин Жобер | Martin Jobert
Одного взгляда на Уильма достаточно для того, чтобы подвергнуть сомнению его паспортные данные. Нет, он не абориген, родившийся на Аляске (хотя в современном мире и такое бывает). Но поверить в то, что он совершеннолетний, предварительно не приняв сие высказывание за шутку, просто невозможно.
Худощавый паренек с по-мальчишески неразвитыми плечами и забавной манерой постоянно держать руки в карманах – на вид ему лет четырнадцать или пятнадцать. Росточком Уильям также  невысок: всего 158 см. Однако отсутствие таковой физической силы он с лихвой компенсирует своей яростью, цепкостью и изворотливостью.
По телосложению он не столько субтильный, сколько жилистый. Под тонкой, еще немного смуглой после летнего загара кожей отчетливо прорисовываются мышцы. Да и в живот кулаком его ударить тоже будет весьма больновато из-за жесткого накаченного пресса, дотронувшись до которого можно подумать, что тело Уильяма выточено из дерева.
Густые каштановые волосы достались ему от отца. Мягкая линия бровей, красивый разрез карих глаз, при тусклом освещении кажущихся почти черными – от матери. У Уилла немного крупноватый нос, что, в общем, его не портит, и тонкие, вечно обветренные губы.
Поняв, что в большинстве случаев проще соответствовать тому возрасту, на который он выглядит, чем доказывать, что на самом деле он уже взрослый, Уильям в основном придерживается образа подростка. Хулиганский стиль, но притом немного старомодный, который он выбирает в плане одежды, соответствует этому образу как нельзя лучше. Длинное черное пальто и джинсы, шляпа гангстера, высокие кожаные ботинки на шнуровке – его излюбленные предметы гардероба. В довесок к этому, еще будучи в Лондоне, он заказал себе пару беспалых перчаток из кожи того же бурого цвета, что и обувь.
Внешность весьма запоминающаяся, ну а слухи в маленьком городке распространяются со скоростью чумы. Уильям привык ловить на себе взгляды, идя по улице, но они его нисколько не волнуют. Кстати, походка у него тоже далека от походки вальяжных степенных франтов – легкая, стремительная, подпрыгивающая. Уильям привык все делать быстро: быстро ходить, быстро есть, быстро чистить зубы. Все его движения резки и мимолетны, но при этом невольно поражают своей ловкостью. Попробуй так двигаться человек, которому подобное поведение несвойственно, обязательно бы разбил чашку или вазу, ненароком подвернувшуюся под руку.
В те редкие моменты, когда бесовский дух покидает Уильяма, и на него находит усталость и лень, он становится похож на Чеширского кота с его широкой саркастично-снисходительной улыбкой и тихой вкрадчивой манерой говорить, будто смакуя каждое свое слово, перекатывая его на языке, прежде чем озвучить собеседнику.
В такие часы сигаретный дым выходит из легких красивыми белыми клубами, а не двумя ровными струями, выпущенными из носа. Еще одна отличительная черта Уилла: в последние полгода его невозможно представить без сигареты или сигары между пальцев. С его здоровьем само курение категорически противопоказано, чего уж говорить о том, что он дымит, как паровоз. Однако эта проблема не вызывает у него ни малейшего беспокойства.
– Курение помогает мне успокоиться. – Говорит он сестре в ответ на ее замечания. – Некоторые люди просто доводят меня до бешенства. Ты же не хочешь, чтобы их мозги увенчали пол в нашей прихожей? Вот и обойдись, пожалуйста, без своих никчемных замечаний.

5. Биография
Каким долгожданным счастьем оказалось для матери, теряющей сознание и задыхающейся от только что пережитой боли, услышать хриплый надрывный крик, эхом разнесшийся по палате. Ей говорили, что ребенок может родиться мертвым, что едва ли ей стоит идти на такой риск. Но как  он мог умереть? Ведь она так любила его, так хотела, чтобы он появился на свет. Она обязана была подарить ему жизнь, пускай даже это и стоило ей ее собственной.
Уильям не был первенцем в семье Харт. Его старшая сестра, Мелани, все никак не могла простить ему смерть матери, и потому с самого детства они были словно по разную сторону баррикад. Храня память о своей покойной супруге, вспоминая, с какой нежностью она лелеяла вынашиваемый ею плод, Джозеф Харт посвятил всего себя детям, неравносильно больше внимания уделяя младшему.
Скорее всего, так и было нужно – ведь без опеки отца Уильям, родившийся слабым и чрезвычайно болезненным ребенком, долго бы не протянул. Но как бы то ни было, вне зависимости от желания мистера Харта, Мелани всегда оставалась в стороне.
Сам Джозеф невероятно уставал от этих «параллельных звонков, благодаря которым его неотложные дела приходилось переносить на потом (еще один плюс в пользу частного бизнеса).
– Мистер Харт, Ваша дочь сегодня сорвала урок. Будьте добры явиться в школу.
– Мистер Харт, у врачей снова возникли трудности с Вашим сыном… Вы не могли бы приехать в больницу?
Спрашивается, ну какие трудности могли возникнуть с трехлетним мальчиком, который лишь несколько месяцев назад смог самостоятельно подняться на ноги? Ладно, Мелани – она постоянно разбойничает, говорить с ней о воспитании бесполезно: это Джозеф знал потому, как дочурка получилась точной его копией. Но вот что не так могло быть с Уильямом?
Он узнал – что. Буквально через неделю после очередной тревожной весточки из больницы. В тот субботний вечер неожиданно зазвенел дверной колокольчик – на пороге стояла женщина лет тридцати, кутаясь в полинявший короткий полушубок.
– Мистер Харт? Рейчел Вудрвод. Я хочу поговорить с Вами по поводу Уильяма, разрешите войти.

– Я давно наблюдаю Вашего сына, мистер Харт. – Говорила она. – Моя знакомая работает в этой больнице, и она сказала, что… Видите ли, Уильям отличается от других детей. Конечно, я говорю не о его проблемах со здоровьем. Уильям довольно-таки смышленый мальчик и, плюс ко всему, он – телекинетик…
Джозефу казалось, что он спит и видит сон. Такое невозможно. Почему с ним, почему не с кем-то другим? Почему он слышит это сейчас, а не читает об этом где-нибудь в утренней газете? Почему в словах этой женщины так часто мелькают их с Уиллом имена? Миссис Вудворд объяснила, что решила рассказать ему обо всем только сейчас, так как боялась опрометчивых решений. Она знает, как тяжело таким детям уживаться в обществе обычных людей, но в приюте Уильяма могут этому научить.
– Доверьтесь, мистер Харт. Доверьтесь специалистам.
«Невозможно», – сказал себе Джозеф. И повторил это в полдень следующего дня, когда увидел через стекло, как сами собой сорвались жалюзи с окон в палате, где лежал его сын. Решение было принято, и мужчина изо всех сил надеялся, что оно было верным. Рейчел лично взяла ответственность за Уильяма, и весной 1993 года мальчика отправили в приют.

Прошел год, начался новый. Уильям уже неплохо освоился в «Доме надежд», сумел завести себе немало друзей. Быть может, ему и завидовали в том плане, что у него был отец, но уж точно зла не желали: гостинцев, которые отец привозил в их ежемесячные визиты с сестрой, хватало на всех.
А потом что-то изменилось: будто в исправном и идеально отлаженном механизме сорвалась какая-то пружина. К миссис Вудворд все чаще стали приходить странные люди, после ухода которых с ее щек спадал румянец и она часами сидела у себя за столом в кабинете, задумчиво чиркая ручкой на полях пустой страницы ежедневника.
Когда ей сообщили, что пропал один из воспитанников, бедная Рейчел чуть не упала в обморок. Ее положили на кушетку, принесли стакан холодной воды.
– Надо что-то делать. – Позднее сказала она. – Надо увозить детей.

Вечером 11 июня 1994 года Уильям постучался к ней в кабинет, чтобы попросить отправить письмо отцу, которое он только что закончил. Вокруг стола собрались все смотрители, Рейчел что-то говорила им и, увидев Улильяма, попросила его подождать за дверью.
Но голоса были слышны даже снаружи.
– Почему Вы не отправите Харта домой? Ситуация становится уже крайней, миссис Вудворд.
– А куда остальных? Я думала над этим. Если даже мы попросим помощи у правительства, то нам все равно некуда будет везти детей. Если же мы возымеем влияние на Джозефа, используя Уилла, как козырь, то, возможно, у нас еще есть шанс. Ведь у него есть деньги. Я знаю, это подло, но иного выхода, похоже, у нас нет. Я подумаю над тем, как это получше сделать, а завтра в полдень оповещу вас о своем решении. На сегодня все, господа.
Однако завтра в приюте так и наступило. Ночью весь город охватило пламя, Уильяму с некоторыми другими воспитанниками удалось сбежать.
Через день на место пожарища приехали машины со спасателями; обессилевшего, перепуганного и голодного Уилла доставили отцу. После этого у него и начались приступы, из-за которых он впоследствии оказался в психушке. В своих кошмарах юный Харт все чаще и чаще видел события, произошедшие в ту роковую ночь, затем запах горелой плоти стал преследовать его и наяву. Он больше не мог управлять своими способностями; казалось, они пропали у него вовсе. Поэтому, когда он видел в лицах людей издевательскую ухмылку, с которой мучители отправляли его друзей на тот свет, Уильям набрасывался на них, как бешеный пес, вгрызался в шею, бил в живот, что есть силы. Джозеф не мог даже представить, как сложно удержать на месте рвущегося из рук  ребенка. Еще тяжелее было видеть, как его увозят, закутав в смирительную рубашку и затем вколов ему какую-то дрянь.
Последующие десять лет Уильям провел в больнице, равно как и первые годы своей жизни. Он учился там, жил под надзором санитаров. Терпел стажеров из университетов. И все это бесило его до невозможности.
Господи боже… Он ведь не был слабоумным! Ну какого черта к нему относятся, как к дебилу?! Сестру он не видел вовсе. Отец приходил все реже и реже, а потом он явился с какой-то белокурой грымзой и сказал, что они с ней решили пожениться.
Только после этого визита в его жизни вновь появилась Мелани. Она сказала, что новая пассия отца, Джулия, раздражает ее похлеще бывшей подружки ее нового бойфренда. Только тогда Уильям осознал, что Мелани – уже давно не маленькая девочка. Она выросла, оформилась,  просторный полувер скрывал под собой фигуру юной девушки с аккуратной грудью и плоским животом. Мелани выросла, ей недавно исполнилось восемнадцать. А он за последние два года ничуть не изменился и сейчас, в свои шестнадцать, едва ли доставал ей до плеча.

Свадьбу отыграли в мае, а в начале осени Уильям узнал, что Джозеф Харт погиб в автокатастрофе.
– Я думаю, это неслучайно. – Зло прошептала Мелани через месяц после похорон, сидя в сквере возле клиники и косясь на прогуливающуюся неподалеку Джулию. – Посмотри: она уже готова прыгнуть в постель к первому встречному. Но видел бы ты ее лицо, когда она узнала, что отец успел написать завещание…
– И на кого? – Безучастно откликнулся Уильям, не отрывая глаз от рубика, что вертел в руках.
– На тебя. Он аргументировал это тем, что я могу сама о себе позаботиться, а за твое лечение надо кому-то платить. Думаю, он написал его перед тем, как эта сука вошла в его жизнь.
– Но я же невменяем, никто мне этих денег не выдаст.
– Знаю. Ими распоряжается опекун. То есть опять же она. Но у меня такое чувство, что она хотела расстаться с нами, походив в образе для вида. Тоже мне, черная вдова херова.
– А если ее не будет? Опекуном станешь ты?
– Да. – Мелани усмехнулась. – Хочешь забить ее табуреткой? А что, тебе можно. Ты же псих, чего с тебя взять.
– Забью, если сейчас кое-что не выйдет.
Сзади послышался голос санитара:
– Мистер Харт, Вам пора вернуться в палату.

Опасно ходить по кафельным ступенькам на высоких каблуках. Особенно, если в какой-то момент чувствуешь невидимый толчок и, теряя равновесие, летишь вниз, собирая головой все ступеньки.
– Уилл… – Мелани в шоке смотрела на неподвижное тело мачехи, в неестественной позе валявшееся на кафельном полу, к которому со всех сторон сбегались галдящие санитары.
Толчок вышел не таким сильным, как хотелось бы Уильяму, но это было хоть что-то, проявившее себя с момента после пожара.
– Вытащи меня отсюда. – Сказал он сестре, которая ринулась вниз по лестнице, локтями пробиваясь к Джулии через собравшуюся толпу.

Жить на свободе – это прекрасно. Когда тебе не нужно принимать лекарств, превращающих тебя в овощ, и ложиться спать ровно в десять часов. У свободы есть и прочие привилегии, как то общаться с тем, кто тебе интересен, не заботясь о том, что кто-нибудь из врачей возникнет рядом, как чертик из табакерки, и скажет: «Мистер Харт, мне кажется, Вам лучше не общаться с этим человеком».
Интересные люди встречаются чаще там, где реже вспоминают о законе. Уильям приглянулся одному «мафиози», которые загребал немалые деньги на контрабанде, когда выслушивал шутки от него и его дружков, а после того, как очередная шутка показалась ему уж слишком оскорбительной, отгрыз ухо тому, из чьих уст она прозвучала.
– Сколько тебе лет, милок? – Выдавил из себя расхохотавшийся до слез мистер Оуэн, коего все кругом звали исключительно по фамилии.
– Девятнадцать.
– Да? Выглядишь, как четырнадцатилетний.
– Это из-за психотропов. А что, тебя это сильно волнует, папаша?
Оказалось, что «папаша» любит дерзких ребят. Он верил в то, что таким, которые некого не боятся, не страшна полиция – они всегда будут преследовать исключительно собственные цели, а, значит, если эту цель задать, то из них могут получиться весьма неплохие компаньоны.
Очень скоро Уильям таковым и стал. Он срубал немало наличных, организовывая доставку и без труда разбираясь с особо наглыми заказчиками. Образ ребенка был ему выгоден: считая детей чересчур наивными существами, зажравшиеся бизнесмены расслаблялись и пробовали сыграть гамбит.
«В воровском бизнесе все честно, и у нас тоже есть своя совесть. Кто нашу честь опорочит – тому не место рядом с нами. С такими у нас разговор короткий».

Необходимость уехать в Тойфен, пришедшая в виде вернувшихся кошмаров и видений, наступила также внезапно, как смерть от кирпича, свалившегося с крыши на случайного прохожего.
Уговорить на эту поездку сестру оказалось не так уж трудно: в конце концов, Уильям всегда имел на нее влияние. Сложнее дело обстояло с Оуэном.
– Не думал, что ты решишь слинять так быстро…
– Мне правда нужно уехать. Я вернусь, обещаю. В конце концов, я могу торговать и там.
– Маленький провинциальный городок где-то у черта на рогах! Не смеши меня. Я на перевозку потрачу больше.
– Но там ведь нет конкуренции. Значит, можно загнать товар и по завышенной цене, такой, чтобы перевозка окупилась.
– Для того, чтобы народ ринулся скупать оружие, нужны условия. Тут большой город, грабители, маньяки, грязный бизнес… А там? Тишь да гладь. Разве что зверье, наверное, временами беспокоит, но на то и полиция есть.
– Но ведь любую гладь можно всколыхнуть, мистер Оуэн.

6. Род занятий
Контрабандист, торгует оружием. Возглавляет Свору – воровскую шайку мальчишек, сеющих беспорядки в городе.

7. Ориентация и предпочтения
Гетеро.

8. Способности
Телекинез.

9. Связь с Вами
#ICQ: 612583032

10. Частота посещения
Ежедневно.

11. Ключ